Всем привет, читателям моего юридического блога, сегодня мы ответим на всех интересующую тему — Форум Родителей Осужденных По Статье 228. Как обычно, после прочтения если у Вас останутся вопросы, с радостью отвечу на них в комментариях или через наших партнеров-юристов онлайн прямо на сайте не выходя из дома. Если требуется внести какие-то правки в материал, пишите и об этом, чтобы информация получилась точнее и необходимой.
Случаев, когда наркотики подбрасывали подозреваемым сами полицейские, известно немало. Как правило, силовики делают это, когда им нужно повысить показатели раскрываемости преступлений. Впрочем, известны случаи, когда таким способом они вымогали деньги у своих жертв за закрытие уголовного дела. Иногда нечестные полицейские действуют заодно с наркоторговцами: те «сливают» им своих же наркокурьеров и повышают статистику в обмен на покровительство.
Не первый год звучат призывы смягчить наказание по 228-й статье или декриминализовать хотя бы часть преступлений, перечисленных в ней. С подобными предложениями выступали не только правозащитники, но и депутаты Госдумы, и сотрудники МВД. По их мнению, срок заключения за найденное небольшое количество наркотика слишком долог, и смягчение наказания может положить конец злоупотреблениям.
Проблемы применения
Под давлением полицейских или следователей подозреваемые чаще всего соглашаются на рассмотрение дела в особом порядке в обмен на обещание, что при сотрудничестве срок заключения сократят. Согласиться на это означает признать себя виновным и в дальнейшем лишить себя возможности доказывать, что наркотики были подброшены. Рассматривая дело в особом порядке, суд не будет изучать все материалы дела и доказательства, которых в другом случае было бы недостаточно для признания подсудимого виновным. Предоставляемый бесплатно государственный адвокат, как правило, тоже желает как можно быстрее закончить это дело.
Совесть Диму не мучает. От жизни на свободе они остались восторженные воспоминания, говорит: «. это были прекрасные годы». Вещает в выдуманном стиле Робин Гуда: «Наркотики-личное дело каждого, его выбор. Каждый может с собой совершать все, что посчитает необходимым. Если окружающие не против, то можно и с ними делать все, что хочешь. Даже, если будет опасный выбор, никто не вправе помешать сделать по-своему. Он приветствует торговлю, когда товар передается из рук в руки, когда он видит человека, которому его продает, когда он не продаст ребенку или невменяемому человеку, не отвечающему за себя.
«Истории от первого лица»
Кроме малолетних торговцев-закладчиков, считающихся последними в иерархии этого бизнеса, в большом количестве посажено простых, обыкновенных малолеток этой продукции, при этом уголовной ответственности за употребление не существует. «У вас какое-то другое правоприменение, не как на материковой России, — говорит про это сотрудник правозащитной организации „Русь сидящая“, юрист Алексей Федяров. — Островное право, новосибирский архипелаг». По просьбам осужденных и ожидающих вынесения приговора, а также их родственников, он в течение нескольких месяцев изучает дела, вынесенные в Новосибирске и области. При этом удивляется примененной жестокости.
«Их лечить надо, а не сажать»
В последние годы изменился состав прибывающих на поселение осужденных. Связано это стем, что на рынке появилось большое количество синтетических наркотиков и изменились способы и каналы их распространения. По словам новосибирца Петрова, отсидевшего в СИЗО три года, в трансфер наркотиков в последние годы вовлечено вполне благополучное население, начавшие не только продавать, но и употреблять их.
«А кто кроме меня это сделает? Ну вот кто? У меня ответственность за Ангелину и за сына, это даже объяснять не надо, он всегда будет моим ребенком в любых обстоятельствах. У меня ни разу не было мысли не дождаться мужа. Это моя семья, это мои родные и близкие люди. За эти годы мы сплотились, 18-летний сын писал: „Мама! Мы выживем, главное, как вы будете с Ангелиной“, — говорит Олеся. — Я научилась жить в этом режиме. Это не привычка, а адаптация. У меня ушел год только на то, чтобы спокойно дышать после передачки сыну в СИЗО и не трястить».
Ольга почти каждый день разговаривает с мужем по таксофону, а раз в четыре месяца ездит к нему на длительные свидания. Колония мужа находится в селе Клекотки, Рязанской области. Женщина общается с другими родственниками заключенных этой колонии в интернет-сообществе, там делятся новостями, советами, поддерживают друг друга.
«Я остаюсь с ним, потому что считаю, что он, конечно, виноват, но его довели до этого»
«Мне кажется, я живу не своей жизнью, потому что я могла бы отдыхать и развлекаться, но суды и прокуратура у меня вместо отдыха, театров, кино и книг. Я не хочу так жить. Даже сейчас, когда это все рассказываю, у меня поднимается давление. Время тянется медленно, очень медленно. Мне говорят: „Ну что ты, остался всего год“. А мне даже первые месяцы, когда его держали в СИЗО, казались десятилетиями, а вся эта история — дурным сном. А уж когда я услышала приговор, мне казалось, что я просто не доживу. Я очень надеялась на УДО, что этот Новый год мы отпразднуем вместе. Но судья посчитала, что он еще не исправился. Ему открытым текстом говорят: „Ты с такой статьей никуда раньше не выйдешь“».
Через пять минут на моей «уфсин-мобиле» — так я назвал кнопочную раскладушку, по которой меня должны были находить следователи и инспектор — позвонил адвокат. «Я оценил твою шутку, но стоит хорошенько подумать. Если оставить все, как есть, скорее всего, пара человек получит по ушам, на какого-нибудь эксперта, возможно, даже заведут уголовное дело, но чем эта ситуация поможет тебе? Просто наживешь себе врагов, которые, если разозлятся, запросто найдут пропавшие 63 таблетки кокаина». В итоге в деле осталась строчка: «По существу поясняю, что эксперты съели мои конфеты». На следующей встрече со следователем адвокат напомнил про шутку с кокаином и по случаю рассказал историю про камеру, забытую на обыске. В те времена был другой адвокат и другой следователь, для нынешних это было легендой. «Что ж вы ничего не выменяли ни за камеру, ни за экспертизу, я б на твоем месте давно уже соскочил, — удивленно обратился ко мне следователь. — Эх, не умеешь ты торговаться». Это было правдой.
Началось все с банки пива. Мы с Ваньком (Шведовым — МЗ) шли к нему домой, взяли пива по пути, и уже на подходе к подъезду я открыл свою банку. Не успел я сделать и глотка, как из подъезда вышли два полицейских и остановились в метре от нас. «Тебе придется пойти с нами», — поздоровались они со мной. Сначала меня повели в опорный пункт в соседнем доме, там держали примерно час, заставили раздеться до трусов, назвали это личным досмотром. Я немного переживал, что они могут найти у меня гашиш, хотя, учитывая текущие обстоятельства, лучше б его нашли тогда — возможно, все сложилось бы иначе. Как бы то ни было, его не нашли. Я оделся, дождался полицейского «бобика». Посадили назад, во что-то вроде багажника. Тесно, два приваренных стула, мне достался левый, напротив — мужичок, который дергался и кричал оскорбления в адрес полиции, за что, по-видимому, и был пристегнут к стулу наручниками. Было настолько тесно, что колени больно упирались в колени мужичка. Подвинуться было некуда.
Весна 2020 года (предыстория)
Очередные суды не добавили новостей. Материалы дела дочитали, приступили к опросу свидетелей. В основном, это были понятые с задержаний, досмотров, обысков. Приглашали по нескольку человек, на заседание приходило два-три человека, иногда и вовсе один за весь день. Приходили и пожилые люди, некоторых приводили приставы. Целесообразность была сомнительна — все они уже ставили подпись в протоколах. Как правило все было по одной схеме:
«Анализ правоприменительной практики по связанным с наркотиками преступлениям показывает, что доля осужденных по статье 228 УК больше, чем доля тех, кто осуждается за сбыт наркотиков по статье 228.1 УК РФ. Так, по пунктам 1 и 2 статьи 228 УК РФ за 2009–2013 годы примерно 110 тысяч человек были приговорены к реальному лишению свободы, а за распространение по статье 228.1 УК РФ — около 90 тысяч. То есть уголовная репрессия чаще применяется к потребителям наркотиков, нежели к тем, кто их распространяет», — говорится в письме Кудрина.
Василиса Андреева, Юлия Булыгина
По мнению депутата Олега Нилова, никаких поблажек для наркоторговцев быть не должно — наоборот. В беседе с «360» он подчеркнул, что для организаторов наркокартелей необходимо вернуть смертную казнь. При моратории — менять на пожизненное заключение, чтобы исключить возможность условно-досрочного освобождения. А также ввести конфискацию имущества как для наркобарона, так и для его окружения. Наркозависимых и тех, кто хранит наркотики, считает парламентарий, нужно принудительно лечить или ограничивать их свободу, иначе наркотики так и продолжат распространяться, а дилеры — обогащаться.
Граница между хранением и сбытом
Он обратил внимание на то, что количество наркотического или психотропного вещества определяется общим весом смеси. «Такой подход, по мнению общественности, способствует определенным злоупотреблениям со стороны правоохранительных органов. Считаете ли Вы актуальным изменение порядка определения значительного, крупного или особо крупного размера наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, если такие вещества входят в состав смеси?» — говорится в запросе.
